А.А.Гришаев

Но ведь фактический материал, на основе которого Ньютон сформулировал закон всемирного тяготения, был, как известно, далеко не всеобъемлющим, и, таким образом, этот закон с самого начала являлся ни чем иным, как теоретическим обобщением. На наш взгляд, это обобщение не вполне корректно: вера во всеобщность и универсальность действия тяготения порой приводит к нелепостям [1]. Так, считается, что на показаниях гравиметров не могут не сказываться неоднородности распределения поверхностных масс Земли. Поэтому, чтобы объяснить вопиющий факт игнорирования гравиметрами поверхностных неоднородностей, прибегают к искусственной и не подтверждённой на опыте гипотезе об изостазии, т.е. о наличии компенсирующих неоднородностей, находящихся на несколько больших глубинах. Эта теоретическая натяжка легко устраняется на основе развиваемой нами модели, согласно которой тяготение порождается не массами: вещество лишь подчиняется действию тяготения, но отнюдь не создаёт его. При таком положении дел вполне допустимо существование массивных тел, не имеющих собственного тяготения.

При таком подходе, центральное “поле тяготения” представляет собой трёхмерную частотную воронку [5]. Планеты существуют благодаря планетарным частотным воронкам, которые встроены в склоны частотной воронки Солнца. При этом вещество Солнца не играет никакой роли в формировании солнечных частотных склонов, а вещество планет – в формировании планетарных частотных воронок. Вещество лишь подчиняется предписаниям, соответствующим тому участку частотного склона, на котором оно находится.

Заметим, что наша модель, утверждая об отсутствии у вещества свойства порождать тяготение, мало что отрицает в традиционных воззрениях на этот счёт – где это свойство лишь постулировано, но, увы, до сих пор не объяснено. Кроме того, наша модель позволяет прояснить вопрос о том, каким образом обеспечивается однозначность превращений энергии при свободном падении – не будь этой однозначности, мы имели бы дело не с физическими законами, а с физическим произволом. Непонятно, какие могут быть однозначные приращения скорости и, соответственно, кинетической энергии у пробного тела, если оно, как это требует закон всемирного тяготения, ускоряется сразу к нескольким притягивающим центрам. Проблема разрешается с помощью концепции унитарного действия тяготения [6], согласно которой действие солнечных и планетарных частотных склонов не является аддитивным, а разграничено в пространстве, так что ускорение свободного падения пробного тела в каждом месте определяется лишь одним “притягивающим центром”. При этом, по отношению к локальному участку частотного склона, однозначно определяется скорость пробного тела, которую мы называем локально-абсолютной [5,6] – и, таким образом, превращениям энергии при свободном падении, действительно, обеспечивается однозначность.

Как можно видеть, аксиома о всеобщем и универсальном действии тяготения приводит к трудностям по линии закона сохранения энергии, которые до сих пор не преодолены. Напротив, преодолеть эти трудности позволяет наша модель, согласно которой вещество само по себе не имеет свойства порождать тяготение.

Мы полагаем, что эта особенность вещества должна наиболее ярко проявляться в случае с малыми телами Солнечной системы. Поэтому отсутствие у них собственного тяготения представляется нам совершенно естественным.

Во-вторых, о тяготении спутников планет свидетельствовало бы наличие у них атмосфер. Но, за исключением Титана, явных признаков атмосфер ни у кого из них не обнаружено.

В-третьих, ни у кого из шести десятков известных на сегодня спутников планет не обнаружено ни одного собственного спутника. В свете теории вероятностей, такое положение вещей выглядит довольно-таки странным.

В-четвёртых, особого упоминания заслуживают т.н. динамические определения масс спутников, основанные на аксиоме о том, что спутники одной планеты непременно возмущают движение друг друга. На наш взгляд, возмущения в движение друг друга вносят планеты [7], но со спутниками ситуация может быть иной. Если, как мы допускаем, спутники не возмущают движение друг друга, то динамические определения их масс являются попытками решения некорректно поставленной задачи. Признаки этого действительно налицо. Вот комментарии определения де Ситтером масс галилеевых спутников Юпитера, на основе полученного им периодического решения: “Фактические орбиты спутников не соответствуют в точности периодическому решению, но могут быть получены из периодического решения вариацией координат и компонент скорости в выбранную эпоху”, и далее: “…трудностью является медленная сходимость аналитического разложения по степеням масс” [8]. Тем не менее, значения масс, “данные де Ситтером, следует считать наилучшими… Всякое уточнение этих значений потребовало бы построения новой теории, …потребовался бы также новый ряд наблюдений положений этих спутников” [9]. Как можно видеть, полученные таким образом “наиболее вероятные” значения масс спутников едва ли могут служить доказательством того, что спутники действительно притягивают друг друга.

Например, вывод о наличии спутника у астероида делают на основе периодических ослаблений его яркости – якобы, в результате покрытий-затмений спутником. Вот выдержка из извещения о подобном открытии: “…обнаружено наличие ослаблений яркости объекта примерно на 0.08 звёздной величины, длящихся около 2 часов и наложенных на нормальную вращательную световую кривую (период 2.705 час, амплитуда 0.14 звёздной величины). Ослабления были зарегистрированы в мае, в дату 30.985, а также в июне, в даты 1.131, 6.918 и 8.071; из этих наблюдений был выведен период в 1.155 суток. Мы интерпретируем эти особенности как затмения спутником, обращающимся по орбите вокруг Диониса (3671)” [12] (перевод наш).

Заметим, что вторичная модуляция световой кривой всё-таки не является прямым свидетельством наличия спутника у астероида; к тому же она допускает иную интерпретацию. А именно: можно предположить, что фигура астероида достаточно асимметрична – например, у неё имеется вырост – и что астероид испытывает два вращения с двумя различными периодами, подобно закрученной и подброшенной тарелке. При подходящей геометрии наблюдений, двойное вращение могло бы давать двойную периодичность световой кривой.

Другой метод, с помощью которого, как полагают, обнаруживают двойные астероиды – это допплеровская спектроскопия в радиоастрономии. Вывод о взаимном обращении пары делают по аналогии с тем, как это делается для спектрально-двойных звёзд – при обнаружении периодических противофазных сдвигов двух спектральных линий. Сомнения здесь вызывает то, что получаемые при анализе радиоизображений линейные размеры компаньонов (сотни метров и менее) и расстояния между ними (пара километров и менее) вполне приемлемы для частей одиночного астероида. При подходящей форме, его вращение могло бы давать как раз наблюдаемые радиоизображения и допплеровские сдвиги. В качестве иллюстрации сказанного, сошлёмся на приведённые в [13] радиоизображения (4179) Тоутатиса. На трёх из четырёх изображений виден одинарный объект, напоминающий картофелину с выростом, и лишь на одном изображении – явно с худшим усилением – перемычка этой “картофелины” не просматривается. Тем не менее, авторы [13] утверждали, что объект является двойным. Сегодня он таковым не считается – как и подавляющее большинство других астероидов, перечисленных в той же статье.

Давайте же смотреть правде в глаза: доказательства того, что Дактиль действительно обращается вокруг Иды – отсутствуют, как отсутствуют и доказательства того, что Ида оказывает на движение Дактиля хоть какое-то воздействие. Несмотря на такую сомнительность “первого достоверного” открытия спутника у астероида, из этого события сделали целую сенсацию, за которой последовал ряд новых “открытий”.

Казалось бы, получение наиболее убедительных свидетельств наличия спутников у астероидов возможно с помощью современных астрооптических инструментов – в частности, телескопов с адаптивной оптикой. Но, при ознакомлении с доступными сообщениями на эту тему, создаётся впечатление, что, включившись в “охоту за двойными астероидами”, исследователи торопились делать свои приоритетные заявления, откладывая их надёжное обоснование на потом. Если на интервале в несколько ночей воспроизводился образ объекта на небольшом угловом расстоянии от астероида, то объект классифицировался как спутник. В сообщениях не приводились доказательства того, что этот “спутник” действительно обращался вокруг астероида, и для параметров орбиты давались, в лучшем случае, “предварительные оценки”. Причём, эти так называемые оценки делались на основе минимального числа изображений, иллюстрировавших относительное угловое движение компаньонов – т.е. на основе гораздо более скудных массивов данных, чем в вышеописанном случае с Идой и Дактилем. Лишь в единичных случаях сообщалось всего о трёх (!) взаимных положениях компаньонов [15], в большинстве же случаев обходились даже без этого [16-19].

Спрашивается: на основе каких же адаптивно-оптических данных определялись периоды обращения спутников соответствующих астероидов, приведённые, например, в обзоре [21]? Для каждой из этих цифр следовало бы указать первоисточник, но этого не сделано. Впрочем, автора винить не следует: взгляните на официальный список параметров двойных астероидов, в том числе и параметров орбит их спутников [22]. Этот список сопровождается многочисленными ссылками, но, изучая их, нам так и не удалось прояснить происхождение значений параметров орбит “спутников” астероидов, открытых с помощью адаптивной оптики.

С учётом вышеизложенного, нам придётся констатировать, что список имеющих спутники астероидов – на сегодня их насчитывается около семи десятков – пополнялся на основе недостаточно обоснованных заявлений. Возможно, эти обоснования существуют, но, странным образом, их скрывают от общественности. Пока эти основания не опубликованы, нельзя считать доказанным, что астероиды имеют собственное тяготение – удерживающее естественные спутники. Впрочем, нас уверяют, что на орбиту вокруг астероида был успешно выведен искусственный спутник! Действительно ли это так и было?

Предполагалось, что если подогнать зонд достаточно близко к астероиду – с вектором скорости, не сильно отличающимся от вектора скорости астероида на его околосолнечной орбите – то, захваченный тяготением астероида, зонд станет его искусственным спутником. Возможно, всё так и вышло бы, если бы тяготение у астероида действительно имелось.

Но давайте рассмотрим и другой вариант: что могло бы происходить, если бы тяготение у Эроса отсутствовало. Вот, как и планировалось, зонд подгоняют к Эросу, но его спутником зонд не становится, продолжая свой полёт по околосолнечной орбите. Раньше или позже зонд начинает удаляться от астероида, и, чтобы не дать ему далеко уйти, можно сообщить ему импульс тяги, чтобы изменить направление дрейфа относительно астероида, а затем ещё, и ещё… Таким образом можно гонять космический аппарат вокруг астероида по кусочно-ломаной траектории – благо относительные скорости составляют всего метры в секунду, тяга ионного двигателя составляет граммы, а запасов рабочего вещества хватит на много месяцев. О подобном не-орбитальном полёте свидетельствовало бы большое количество включений двигателя.

Важной особенностью японского зонда является то, что он “оснащён автономной системой навигации, которая позволяет ему сближаться с астероидами в полностью автоматическом режиме, без участия наземных операторов” [24]. При этом признаки отсутствия тяготения у астероида не бросаются в глаза, как в случае с американским зондом, и у японских исследователей имеется возможность сосредоточить усилия не на удерживании зонда вблизи астероида, а на выполнении научной программы.

В частности, планировалось высадить на Итокаву исследовательский робот, который, после отделения от зонда на положенной высоте, должен был медленно упасть на поверхность. Но… не упал. “Микроробот “Минерва”… успешно стартовал с зонда “Хаябуса” в субботу, 12 ноября 2005г., но вскоре начал удаляться от астероида” [25]. Невероятность этого случая потребовала невероятных же комментариев со стороны руководителей проекта [26].

Далее, для обеспечения посадки самого зонда на поверхность Итокавы, использовали аналогичный сценарий отправки туда болванки, не имеющей двигателей: “зонд “Хаябуса”, находясь на расстоянии 40 м от астероида, отправил на Итокава небольшой шар с отражательным покрытием, который должен был выполнять роль навигационного маркера для посадки зонда” [27]. Специалисты японского космического агентства были “почти уверены, что шар достиг поверхности астероида” [27]. Комментарии этих специалистов по поводу того, что происходило дальше, слишком противоречивы: сначала речь шла то об одном, то о другом обстоятельствах, из-за которых посадка не удалась, а затем было объявлено, что зонд побывал-таки на поверхности астероида и провёл там 30 минут (!).

Ясно, что если имеет место сокрытие истинной картины динамики полётов вблизи астероидов, то этим обрекаются на неудачи будущие космические программы.

Ссылки.